Женщина с гитарой - звучит как человек с ружьём. Откровенность и романтизм не в моде, как эполеты и лосины царских гусар. Вероника Долина никогда не стремилась попасть в обойму, но из всех поющих женщин с гитарой именно она осталась единственной непревзойдённой. Когда ещё не было дамских романов в мягких обложках, усладой для многострадальной души советской женщины были песни Долиной и "городские сказки" Виктории Токаревой. С тех пор мы выроски и повзрослели, но место "домашнего" кумира осталось за Долиной. Мы набрались собственного опыта и хлебнули собственных страстей, но остался без ответа вопрос: пережила ли сама Долина то, о чём поёт?

- Вы когда влюбляетесь, вы безумствуете?
- Да, я совершаю какие-то поступки. Бывали решительные, и практически смертоносные бывали. Убегала из дома... Я причиняла большую боль близкому человеку.
Я, будучи такой, какая я есть, всё жизнь играла с пространством. В материю обращались самые буйные мои фантазии. Почти всё достроилось из тех фантомов, которые я некогда начертала. Какие-то проекции имели оттенки, какие-то выстроились очень прямо. Но это всё очень рискованно.
Помещение моей жизни теперь так организаовано, что это вряд ли повторится с таким грохотом и дымом, как раньше. Тут дети, тут концерты, тут стихи, тут книжки. Детям нужно много дать и отметить то, что получилось в результате. Эт ежедневный, ежегодный, нескончаемый цикл.
Мне кажется, тут яблоку негде упасть, я просто не могу нарисовать в воображении ту иглу, острие которой войдёт в мою бедную душу сегодня. Неуязвима!
- Имеет ли право женщина, обременённая ответственностью перед семьёй и детьми, терять голову?
- Откуда я знаю! А как женщины с детьми влюбляются, впадают в какое-то безумие? Это совсем простенькие эмоции, это же не теплушки эвакуации.
Так всегда бывает: не имеешь права, не имеешь, а потом вдруг имеешь...
- То есть женский мир и материнский - это параллельно на самом деле?
- Это лучевые направления. Это всё очень индивидуально. В молодости кажется, что всё понимаешь, а дальше вообще ничего не понимаешь. Я сейчас ничего не понимаю.
Мир эмоций живёт какой-то странной жизнью. Мне сегодня кажется, что запросто можно жить без так называемой остро заявленной любви. Я очень была горячечная в молодой молоцости, многое необыкновенно декларативно воспринимала и ультимативно переживала. А уж излагала вообще просто рекламно!
- Вы ведь очень рано вышли замуж...
- В 19 лет. Родители потворствовали. С 17 до 19 лет я оказалась девочкой, их беспокоющей. Всё было как-то двояко: мы мирные люди, но мой бронепоезд всё время пыхтел на каком-то пути, который их очень беспокоил. И сбыть меня быстро им казалось тогда очень мудро. Наверное, какая-то правда в этом была.
Я думаю, что такая лабораторная работа, закалка первым браком, нужна. Что там с этой вакциной в каждом конкретном предмете произойдёт, я не знаю, но, видимо, вливать надо. В мирное сотрудничество с пространством ты всё равно входишь после 30 лет. Мир - огромная колба, а ты жалобно подёргиваешься, пока находишь какие-то позиции. Но и потом на смену одному смятению приходит другое, наступает другое измерение. Очень много сил было потрачено на смятение, но сейчас видится, что там был такой запас сил, в сутки или в неделю удавалось так много успеть, что сейчас это кажется невероятным.
- Вы знали в юности, что у вас будет четверо детей?
- Нет. Наверное, так получилось от страха, от неуверенности в себе, от неуютности такой высокой, сильно электризовавшей и не дававшей мне покоя ни днём, ни ночью. Очень жаль, но она меня и сегодня не оставила. Жизнь устроена так, что " глаза боятся, руки делают". Очень неплохо, боясь, что-либо делать. Любая акция даёт страховой сертификат.
Я рекомендую всем делать что-нибудь.Если мы говорим о каких-то простеньких прочеловеческих актах - дружиться, любиться, соединяться, размножаться, - это всё правильно. Это всё продвигает нас по жизни, немного укрепляет, поддерживает. Не скрою, каждый рождённый ребёнок даёт силу. Беременность придаёт значительность твоей персоне. Этот простенький рецепт знает уйма народу. Несмотря на то, что я имею четверых детей, мне не кажется это каким-то спецрецептом. Можно иметь одного ребёнка шикарного. Можно парочку. Кстати, если судьба каким-то образом противоборствует, можно и не иметь вовсе. Всё равно остаются какие-то поступки, прочеловеческие художественные акции. Число детей - не очень серьёзная, несакральная величина в моей жизни.
Мне легко давались дети, легко давалось их очень маленькое детство, легко давалось их чуть более подросшее детство, легко давались кое-какие проблемы в школе. Все были пустяки. Мне было с ними хорошо и интересно на всех этапах. И я ничего не могу сказать про материнские подвиги, связанные с появлением детей на свет и с продвижением по жизни. Тут я не специалист. Я просто мама, застенчиво вам скажу.
- Вы счастливая мама!
- Иногда я чувствую себя очень счастливо. Спокойно, правда, редко. Сейчас дети взрослые. Я им выдала пейджеры. С тринадцати лет появляется лёгкая джунглёвость, и нормальная мать хотела бы найти своего ребёнка. Причём найти как бы даже виртуально. Односторонне. Послать телеграмму о том, что она его ищет, - всего лись задача пейджера. И потом, психологически очень утешительно. Ты послал телеграммку, и она нашла твоего ребёнка. Вы что думаете, что когда вам биржа курс присылает, она ждёт, что вы ответите? Она что, хочет узнать вашу точку зрения на это сообщение? Я, как биржа, курс рассылаю.
Мои дети не настолько патриархальны, не такое английское семейство, чтобы в окрестностях Виндзора сидеть за красивой посудой при зажжённых свечах у камина. Это было бы очень недурно, душа продолжает рисовать себе эти безумства, но, видимо, ещё не пора...
- А вы патриархальная женщина?
- Да, патриархальная. Но что-то больше к матриархату склоняюсь. Правда. я бы и от патриархата не отказалась. Семья - очень хитрая штука. Но очень нужная. Может, приносить радость, и довольно много. Правда, трудно от неё радость получить. Но это мы такие неуклюжие. Мы очень погано обеспечены. Физиологически мы мало здоровы. А так, если организм по имени "семья" поместить в симпатичные условия и дать всласть высыпаться, всласть работать, всласть отдыхать, то всё будет выглядеть очень радостно. Семья - это не такой уж и космос, а простенький станочек. Мы немножко юрта, и нам тяжело радоваться. Но радоваться этой юрте, что хоть чуть-чуть она охраняет в мороз, хотя топится по-чёрному, и даёт возможность прилечь в углу, хотя бы вповалку, - это очень российский подход.
Уйма семей держится на непонятнейших волосках, невидных миру. Чувства могут как-то вибрировать. Это всё-таки регулируется. Если запрограммироваться на то, что надо жить страстями, то, конечно, семья взлетит на воздух. Вариантов может быть много. Если жутко удариться и обжечься, что бывает с уймой и мужчин, и женщин, то, подремонтировавшись, семья плывёт дальше. Всё дело в людях, всё дело в их готовности к каким-то преобразованиям.
Я старый семейный марафонец. Это мои дети, мой дом, и по всем возможностям, сколько могу, все должны быть сыты, одеты и иметь радости. Поэтому я всегда зарабатываю. В моих глазах беспечность - это практически порочность. Я своим детям так говорю: беспечность - это беспечность за чужой счёт. Я люблю, чтобы человек что-то делал, а детей имел невзначай.
В общем, так. Жизнь ужасно трудная и сложная. Дети - вещь хорошая. Любовь - вещь очень поучительная. Мужчина - вещь очень хрупкая. Женщина - вещь вообще нелепая.
- Почему это мы нелепые?!
- Не знаю, я не союзник. Я недолюбливаю женщин. Я бы лучше имела много друзей-мужчин, чем подруг. Вот мужчина - существо очень нежное, понимаете, оно специальное, оно для того, чтобы "не дать себе засохнуть", это такой "Спрайт". Я не специалист по сильным, волевым, могучим мужикам. Во-первых, они не попадались мне. Во-вторых, даже на какой-то дистанции я их видела очень мало. В-третьих, они, на мой взгляд, не выглядят ультрапривлекательно. В-четвёртых, видимо, есть экземпляры. Нечто подобное я видела на некотором расстоянии, делала попытки приблизить и приблизиться, но попытки были полны такого нездорового электричества, что ничего не получалось. Ну, почти ничего, скажем так. Я очень сильно запрограммирована на мужчину мягкого, и очень мягкого.
- Значит, вы жёсткая?
- Я не жёсткая, а твёрдая. Жизнь показывает, что это совсем не одно и то же. Жёсткий - это острые грани. А твёрдый - это основательность.
Я понимаю, что можно зить с мужчиной, а можно без мужчины. Время каких-то инструктажей с моей стороны кончилось бесповоротно. После тридцати трёх пафос соскальзывал просто как миленький. Мне кажется, что мы всё-таки подвержены каким-то общим правилам, генеральная линия существует.
По моему кодексу, есть такая субстанция любви. Мы иногда из литературной застенчивости называем это дружбами, но это всё любовь. Она обнимает нас довольно плотно и в детстве, и в отрочестве, и потом тоже. Её много, но вот сколько ты можешь это чувство генерировать - индивидуальный момент. У всех по-разному.
- Женщина-поэт: автор и лирический герой - это совсем одно и то же?
- В моём случае нет. Но близко. В хорошие энергетические моменты, в некие полдни и в некие полночи стрелки сходятся. Тень укорачивается, и мы делаемся одно и то же. Конечно, так волшебнее. В этот момент совершается некий переход. Это правильная вещь, когда стрелки сходятся, но так всегда быть не может.
- А стихи от мужского имени вы могли бы писать?
- Иногда случается. Иногда уклончивые, бывает некое странное создание. Закутывание в мужской плащ - это вполне возможно. Я, конечно, пишу от своего лица, пола, возраста, имени. Можно понять, кто это, что это. Там нет специальной дамскости. Поэтому нет специальной потребности перекачивать в себя мужественность и переворачивать строчки.
- То есть вы себя комфортно чувствуете наедине с самой собой?
- В хорошие моменты - да. Они не часты. Как правило, они связаны с концертным временем. Мы все ведь исполняем какой-то небольшой театр. Даже дома все имеют какие-то распределённые роли, амплуа. Без театра нет жизни. И все отношения полов и меж полами очень театральны.
Сколько-нибудь нормальный, культурный человек всегда театрален. Потому что всё другое немножко нечеловеческое. А в детстве как часто это присутствует рядом с нами - фантазия, воображение! От беспомощности, от маленькости нашей сколько нужно себе вообразить и в области отношений, и в области измерений мира. И я не знаю ни одного художественного человека, который не пользуется широко этим инструментарием. Никакого откровения не будет, если я скажу, что когда стрелки сходятся, на сцене наступает красивая идентификация. Не всегда звёздным светом во тьме сверкаеты, но бывает. Бывает, бездны открываются.
- Это ни с чем не сравнимо?
- Конечно, сравнимо. Примерно с тем о чём вы наверняка думаете, как всякий живой человек. Конечно, во всякой физиологии труба пониже, дым пожиже. Но на любовь похоже. Правда, это всё попроще и в любви индивидуальней. Возникает очень точечное, неразделимое нечто, как я понимаю. И происходит иллюзорный выход в астрал.
- А как вы познакомились со своим нынешним мужем?
- Я с моим мужем Сашей Муратовым познакомилась на кинофестивале "Кинотавр" шесть с лишним лет назад. Я была зрелый плод, который нужно было тронуть легчайшим движением пальцев, и я рухнула с ветки моего долговечного прочного брака.
Я только что приехала из Америки, очень твёрдая, просто как стальная полоса, с какой-то железной решимостью внутри и с какой-то неопалимостью снаружи. Во мне была какая-то турбулентность, и эта турбулентность не могла не втянуть какого-нибудь мягкого молодого человека.
Я его увидела возле Дома кино, оттуда отправлялись автобусы во Внуково, и мельком взглянув, я подумала: "Примерно такие мальчики мне нравятся" - и ушла взглядом дальше. И тут же в самолёте давнишний знакомый сценарист Анатолий Борисович Гребнев замахал мне рукой: "Вероничка! Садись сюда!". Я села и оказалась между Гребневым и режиссёром Сашей Муратовым. У меня с собой был возлюбленный маленький магнитофончик, при мне была куча рабочего инструментария, вся в блокнотах, вся в ручках. И на маленьком магнитофоне была кассета с новым концертом. И я через 15 минут полёта своему соседу справа по имени Саша предложила послушать. Между прочим, ничего такого не произошло. К моим ногам он не сполз. Но начало было положено.
Я не такой уж плантатор, и через две минутки забрала магнитофон: "Спасибо, достаточно!". За это время обычно успевает пройти где-то полторы песни. Ну, всё, поехали дальше. Дальше - больше. Автовус, гостиница. Многоточие.
- Вы сразу решили...
- Практически сразу. Я вообще очень основательная. День, другой. Как-то незаметно пролетела неделя, и уже пора домой. Я в Москву, а он - в Ленинград. А потом он в Москву прилетел, свистел мне под окнами.
- Решение кто принимал? Вы?
- Господи, смотрите выше. Я никак не выкручивалась, я проходила через это горнило по полнейшей программе. Всё в сумме продолжалось полгода.
Фестиваль был в июне. Уже в автусте, убегая от громов и молний, мы отправились в Пицунду. Пустынно, странно, потом стали летать самолёты, началась гражданская война. И мы поспешно ретировались в Москву. И через две недели он полностью перебрался в Москву.
Мой бедный муж оставил свой дом, и Саша оставил свою семью в Петербурге. Боль развода - ужасающая боль. Это не стало моей коньковой темой. Я застала себя абсолютно одинокой в поле, ни одна книжка не могла мне ничего рассказать о страшнейших болевых шоках развода. О ужас! Какая жуткая боль, какое перепиливание костей родному человеку, а рядом, кстати, лежат тела детей!
Никому не рекомендую. Кто может удержаться, пусть держится всеми средствами. Но судьба тащила за волосы. Я прошла по этому пути, всех сметая и разрывая на куски. Огромную поддержку имела в своих детях. Дети мне дали индульгенцию, сертификат на новую жизнь. Они гласно и негласно сказали: "Мы верим тебе". Сюжеты классического кинематографа от меня очень далеки, я никогда не видела в детских глазах ревности к следующему ребёнку, к новому мужу - бог даст, и не увижу.
Семья устроилась непонятно благополучно. Мои дети чрезвычайно дружественно относятся к моему новому мужу, хотя за эти 6 лет мы прошли уже несколько периодов, родили на свет моего четвёртого по счёту, нашего первого совместного ребёнка. Не скрою, этот ребёнок чрезвычайно укрепил и украсил лучевые отношения моих детей к моему новому мужу. Муж Саша очень дружествен и терпим ко всем троим чрезвычайно разным и забавно непохожим друг на друга детям.
Я никогда больше не причиню любимому человеку боль, которая состоялась тогда, и ничего близкого к этому не будет. Не говоря уже о сертификате, который мне выписали дети. Я слово дала. Но я и сейчас носитель этой бациллы - какие-то паллиативы, какие-то привязанности, но тех резких общечеловеческих сотрясений, конечно, не будет. А если судьба начнёт меня на что-то толкать, что вряд ли, то мы с ней постараемся найти общий язык.

Беседовала Яна Жиляева
источник неизвестен, предположительно, 2000 г.